не узнать, какая подлость припасена для него. Он начал осыпать Лекко непрестанным градом ударов, словно «куклу» на тренировке: прямые, рубящие, «молотовые», навесные, локтевые — в корпус, в шею, по ушам и голове; ступнёй по голени, носком под колено, коленом в живот. Конечно, тот ставил блоки и отступал, но это не слишком усложняло задачу, даже делало её интересней. Главное, что больше противник ничего сделать не успевал. И неважно, что попадания пока приходились в некритичные места: Клед мог так продолжать очень долго, а Лекко рано или поздно ошибётся и раскроется.

Ворон гонял Медоеда по всей полянке, стараясь не выпустить туда, где можно спрятаться за дерево или как-то иначе оторваться. Повернуться же к сопернику спиной для отступления означало сдаться. Мальчик заходил то слева, то справа, бил ногами по коленям сбоку — не действенно с точки зрения победы, зато Лекко неизменно отскакивал в нужную сторону. А ещё у него в местах многократных попаданий появились покраснения и кое-где даже отёки. От этого чувствительность снижалась, и скорость реакций замедлялась.

Лекко начинал злиться от бессилия и совершать ошибки. Вот он попытался контратаковать, но прямой удар соскользнул по руке Кледа, прошедшей в этот момент тому в грудину. Медоед закашлялся, возвращая руки к корпусу для защиты и пытаясь отступить. Но Ворон, чувствуя слабину, пошёл на прорыв: подскочил вплотную, мощным взмахом одной руки снизу раскрыл вялый блок, а вторая следом врезалась сопернику в челюсть. Лекко опрокинулся на землю ничком и остался лежать, лишь слабо подёргивая конечностями.

Несколько секунд, пока все не убедились, что поверженный боец уже не встанет, Клед восстанавливал дыхание. Ноздри у него раздувались, как у разгорячённого коня после скачки. А откуда-то из живота медленно поднималась волна торжества. Даже не над этим хлюпиком, а над скользкой ситуацией. И над самим собой. Он справился! И страх преодолел, и тактику удачную выбрал против хитростей Медоеда, и успешно её применил. А главное, победил! Что означает, теперь он точно попадёт на ярмарку. О да!

Можно было срезать поверженному противнику единственную оставшуюся длинную прядь, но Клед не захотел марать «коготь». Дождавшись объявления победы, он покинул полянку и демонстративно бросил кольцо в ящик к остальным.

Ободки со скрытым лезвием надевались на указательный палец только на время учебного поединка. Каждый из воспитанников подбирал себе «коготь» по размеру и обязательно проверял, как откидывается рабочая часть, чтобы не опростоволоситься в момент триумфа. Эти действия вошли у них в привычку.

Крошечный клинок, остро заточенный с одной стороны, имел тупое острие и годился лишь для того, чтобы срезать клок волос. Кинжал говорил, что традиция «боевой стрижки» для унижения противника восходила к первым воспитанникам Смерти, которые тренировались ещё с настоящими мечами. А «когти» придумали, когда отобрали у них смертельное оружие, заменив его учебным — иначе слишком мало доживало до посвящения. И уже в честь этого изобретения воспитанников назвали Когтями.

Лекко занялся Ланцет, а Клед пошёл на место отдыха для закончивших поединок бойцов у костра. Там уже грелся огромный котёл, в котором выбывшие из соревнований первыми Когти скоро начнут варить походный обед. Они натаскали бочку воды из близлежащего ручья, и Клед сейчас выпил бы с удовольствием целый ковшик, но разрешалось сделать только три глотка, которые он просмаковал по полной, прежде чем глотать.

Потом мальчик завернулся в одеяло, как полагалось по времени года, и завалился на походное «кресло», которым служил кожаный тренировочный мешок, наполненный сеном вместо песка. Напряжение битвы схлынуло, оставив опустошение. По телу прошёл лёгкий озноб. И начали оживать незаметные до сих пор ощущения в теле.

Кисти и предплечья пекли и ныли после такого количества ударов по блокам противника. Всё-таки, сколько ни лупи «куклу», а живого человека бить почему-то больнее. Несмотря на «наручи» — сетку из неглубоких шрамов, покрывающую руки каждого Когтя в результате тренировок с учебным мечом. Видимо, само мясо в отбивную — вон как покраснело, завтра будут синяки. А сегодня ещё один бой надо выдержать.

Мальчик не стал выпендриваться, когда подошёл для осмотра Ланцет. Послушно посмотрел на солнце, вывалил язык, встал, подпрыгнул на носочках. В ответ на вопрос, беспокоит ли что-то, показал руки. И врач наконец погасил пожар густым слоем приятно охлаждающей мази с запахом мяты.

— Стеш! — окликнул Ланцет Кинжала Смерти, который заведовал инвентарём. — Выдашь ему обмотки для последнего боя.

Стеш кивнул и полез в свой мешок.

— Как он там? — Клед посмотрел на Лекко, привалившегося к дереву с мокрой тряпкой на голове.

— Оклемается, — ответил Ланцет и отошёл.

Немного погодя подошёл Кинжал, молча присел перед Кледом, осмотрел его руки сам, покачал головой. Коса у этого Воина Смерти имела оригинальную раскраску из-за двух больших седых пятен в тёмной шевелюре. Поскольку он был далеко не стар, оставалось только гадать, откуда взялись эти отметины. Кинжал вручил Кледу две «улитки» из скатанных в рулон длинных полос плотной ткани и собирался так же молча уйти. Но паренёк остановил его назревшим вопросом:

— Мастер Стеш, почему после ударов по деревянной «кукле» не остаётся таких следов? Вроде, человек мягче…

Пегий Воин Смерти смерил его взглядом искоса, словно бы оценивая, стоит ли мальчишка ответа. Он всегда так делал, но, в отличие от более молодого и активного мастера Раста, который сегодня следил за боями, хоть иногда что-то объяснял. У второго Кинжала всё сводилось к: «Сделай десять тысяч раз — и сам поймёшь».

Наконец, приняв положительное решение, мастер Стеш развернулся к мальчику лицом и сказал:

— Ты не попадаешь в плоскость. На кукле твоё тело само приспособилось, чтобы уменьшить боль, а живой противник ставит руки иначе, каждый раз по-разному, и ты вместо плоскостей попадаешь в рёбра.

Видя непонимание в глазах Кледа, Стеш подошёл к нему и жестом велел подняться, потом выставить руки вперёд. Мальчик повторил его боевую стойку, и Кинжал зеркально приложил своё предплечье тыльной стороной к его:

— Вот так ты бьёшь по кукле. А противник ставит руку так, — он развернул свою ребром, — вот и получается синяк. Надо за этим следить. Понял?

Клед радостно закивал и поклонился:

— Спасибо за урок, мастер Стеш!

Кинжал ухмыльнулся и отошёл к своим вещам. А мальчик сел на место и начал примеряться на собственных руках. Убедился, что встречать ребро больнее, и решил не тревожить отбитые предплечья дальше, а просто расслабиться, пока «кресло» за ним.

Минут через десять объявили следующий бой, и Клед, вместе со всеми, потянулся к полянке сражений.

В противостоянии Сварта с Шамсатом мальчик был заинтересован, поскольку ему